Реквием по тонтон-макутам - Страница 21

Рядом с ним молодая женщина в экстазе, с глазами, затянутыми белой пеленой, смотрела, как лезвие очерчивает контуры ее лица... Как будто ее ласкал Бог. Умей прекратили свое пение, сбившись в белую недвижимую кучу. Только продолжали отбивать свой навязчивый и монотонный ритм барабаны...

Медиум медленно заканчивал круг. Малко взглянул на Мамбо и чуть не подскочил на стуле: толстуха пристально смотрела на «гонца».

Закатив глаза, вращая мачете, медиум быстро приближался к Финьоле. Возбужденные его присутствием, музыканты снова поменяли ритм. Каждый удар барабана болью отдавался в ушах Малко, как будто его были. Он подумал, не было ли наркотиков в роме, которые ему пришлось выпить.

Внезапно Мамбо встала, вытянув перед собой мощные руки. Она стояла неподвижно, закрыв глаза.

Как и его соседи, «гонец», казалось, был зачарован вращениями мачете. Погасшая сигарета прилипла к его губам, его немного выкаченные глаза ничего не выражали. Теперь медиум танцевал перед ним.

Страх снова сжал сердце Малко.

Малко внезапно показалось, что он смотрит фильм в замедленном режиме. Человек с мачете продолжал кружить на месте. Финьоле, посланец Габриеля Жакмеля, не пошевелился. Но из его горла горизонтально хлестала длинная струя крови.

Выражение его лица не изменилось, к губе по-прежнему была приклеена сигарета.

Затем все завертелось. «Гонец», с выражением крайнего удивления, поднес руку к горлу, схватился за подбородок, как будто он хотел не дать упасть своей голове. Из страшной раны, которая почти что отделила голову от туловища, кровь хлынула еще сильнее. Человек даже не вскрикнул. Только раздалось бульканье крови, а затем он упал вперед, испачкав красным своих соседей.

Одна женщина душераздирающе закричала. Сразу же, как будто механизм сломался, медиум замедлил свой вихревой танец и остановился. Он стоял неподвижно, с потерянным лицом, пустыми глазами, продолжая держать обеими руками мачете, с которого капала кровь.

Оркестр прекратил играть. Симона Энш истерично вскрикнула:

– Да он же сошел с ума!

Протрезвев, негры окружили тело Финьоле. Малко кинулся туда же, расталкивая локтями, вдавив в стену того, кто стоял на пути. По всей вероятности, Финьоле был уже мертв. Земля вокруг него пропиталась кровью, вытекающей из его горла. Губы несчастного судорожно двигались, но не было слышно ни звука: его голосовые связки были перерублены...

Смерть уже изменила цвет его неподвижных глаз. Удар мачете был смертельно точен. Но ведь медиум держал глаза закрытыми! Кто-то тронул голову умирающего, и она еще больше отделилась от тела, открывая месиво разорванных тканей. В этой влажной жаре Малко не мог больше этого вынести. Он отвернулся, и его вырвало на туфли высокого негра в очках, но тот даже ничего не заметил.

Приторный запах крови, смешиваясь с потом, образовывал страшный коктейль.

Для Финьоле уже ничего нельзя было сделать. Преодолевая тошноту, Малко бросился к умгану. Он подбежал к нему в тот момент, когда две умей тащили медиума, еще не вышедшего из транса. Они исчезли в закутке, служившем раздевалкой.

Его толкнула огромная масса: величественная Мамбо удалялась, не обращая внимания на кричащих людей, на шум, на прерванную церемонию.

Малко взял Захарию за руку и тихо сказал:

– Вы убили его.

Тот энергично затряс головой.

– Нет. Нет. Такое иногда происходит. Его убил пришедший Огум-ферай. Этот человек не ведал, что делает. Для него также очень опасно. Он сильно заболел.

Малко кипел от ярости. Легко прятаться за широкой спиной Вуду... Просто на его глазах ликвидировали человека, который должен был отвезти его к Габриелю Жакмелю. И достаточно наглядно, чтобы ни у кого не возникло желания продолжить эту эстафету.

По крайней мере, надо было выяснить, КТО стоит за этим убийством. Сам Жакмель, показывающий, что ему не нужна американская помощь, или же тонтон-макуты? Вся его миссия на Гаити будет зависеть от ответа на этот вопрос... Но ответ мог дать только убийца.

– Кто этот медиум? – настойчиво спросил он. Умган увиливал:

– Я плохо знаю его. Это хороший медиум. Уже много раз в него входили боги. Сегодня вечером было опасно: Огум-ферай – бог войны.

Зрители расходились. Дети, сидящие на лестнице, не пошевелились. Одна умей накрыла тело Финьоле белым покрывалом, на котором расплылось пятно крови.

Желая убедить Малко, умган добавил:

– Потом он не сможет вспомнить, что произошло. Его рукой водил Бог...

К ним подошла Симона Энш. Испуганная, она молча слушала их разговор. Малко посмотрел своими золотистыми глазами прямо в глаза умгана.

– Я хочу увидеть его, – сухо сказал он.

Умган колебался. Но под выражением золотистых глаз он сдался.

– Он в маленькой комнате, – сказал он. – Но не обижайте его. Проснувшись, он будет чувствовать себя очень усталым. К тому же он не говорит по-французски...

– Я говорю по-креольски, – сказала Симона.

Расталкивая последних уходивших зрителей, Малко и Симона ринулись в маленькую комнату.

Дверь туда была заперта.

Малко постучал. Никакого ответа. Он дернул за дверную ручку, и створка сразу распахнулась.

Медиум неподвижно лежал на кровати, закрыв глаза и скрестив руки на груди. Его прикрыли одеялом по самое горло. Рядом с кроватью притулилась умен. Быстро вскочив, она сказала что-то по-креольски. Кусая губы, Симона Энш перевела Малко:

– Она говорит, что за ним приходил Барон Самди...

– Что?

– Что он мертв. В Вуду Барон Самди означает смерть.

– Кто его убил?

Симона пустилась в длинный разговор с девушкой. Та, успокоившись, что-то говорила с жаром. Малко посмотрел на лицо убийцы. Казалось, что он спал.